СОЛОВЕЙ
Арсений Мефодиевич
Операция на пла «К-8» капитан медицинской службы Соловей А.М. |
капитан медицинской службы Соловей А.М. после операции на пла «К-8» |
9 апреля 1970 года, до конца выполнив врачебный и воинский долг, геройски погиб начальник медицинской службы атомной подводной лодки «К-8» Северного флота, выпускник нашей академии капитан медицинской службы Арсений Мефодиевич Соловей.
А. М. Соловей родился 3 января 1940 года на Украине, окончил среднюю школу и поступил учиться в Архангельский медицинский институт. Но у молодого студента была заветная мечта – стать флотским врачом. С присущей ему настойчивостью он добивался своего и в 1961 году стал слушателем IV факультета Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова.
Арсений упорно учился. Учителями были известнейшие профессора и преподаватели. Под руководством опытных командиров и начальников закалялся его характер. В 1964 году после окончания академии молодой лейтенант получил назначение на одну из подводных лодок Краснознамённого Северного флота. Начались флотские будни – он осуществлял медицинское обеспечение моряков, часто выходил в море. Но и в этих условиях не переставал учиться, совершенствовать свои знания и профессиональные навыки. В 1966 году окончил курсы офицерского состава медицинской службы Северного флота по хирургии и продолжил службу на подводной лодке.
Молодого офицера-врача всегда отличало высокое чувство ответственности за порученное дело и за здоровье экипажа. В листовке «Всегда впереди», выпущенной политотделом соединения, где служил А.М. Соловей, отмечалось: «Медслужба под руководством этого высокодисциплинированного офицера в течение ряда лет является отличной. В этом году он завоевал первое место на корабле». Высоко оценивали результаты работы офицера и флагманский врач флотилии, и флагманский врач дивизии подлодок.
В феврале 1970 года атомная подводная лодка «К-8» вышла в дальнее автономное плавание. Командовал ею капитан I ранга В.Б. Бессонов, начмедом службы был капитан медицинской службы А.М. Соловей. Поход проходил спокойно. Экипаж выполнил все поставленные задачи и готовился к возвращению в базу.
В это время к врачу обратился с жалобами на боли в животе один из мичманов. Обследовав больного, Арсений Мефодиевич уверенно поставил диагноз: острый аппендицит. Надо оперировать.
Капитан медицинской службы Соловей был опытным врачом-подводником. Он прекрасно понимал: если придется оперировать в море, оказывать помощь в экстремальной ситуации, то ему, в отличие от всех прочих корабельных специалистов, рассчитывать надо только на себя. Тут уж не позовешь на подмогу начальника отделения, а то и профессора. Здесь ты один, в герметичном пространстве. Поэтому на берегу Арсений всегда тщательно готовил укладки с инструментами и медикаментами, поэтому накануне похода взял с собой на практику в гарнизонный госпиталь членов операционной бригады, поэтому, не жалея времени и сил, обучал своих товарищей оказанию медицинской само- и взаимопомощи. Он неоднократно проводил учения по развёртыванию операционной и по транспортировке раненого, больного внутри подводной лодки, что является делом чрезвычайно трудным. В общем медицинская служба атомной подводной лодки «К-8» была отлично подготовлена к любым ситуациям. Так было и на этот раз.
Операция прошла спокойно и закончилась успешно. Больного перенесли в лазарет восьмого отсека, где он и выздоравливал под наблюдением врача. Кок-инструктор с разрешения Соловья готовил ему всякие вкусности, товарищи навещали и заботились. Это обычная для подводников ситуация – заболевший член экипажа всегда окружён атмосферой внимания и готовностью помощи со стороны товарищей.
Итак, поход проходил нормально, больной шел на поправку, врач проводил необходимые лечебные мероприятия. Скоро и домой. Но тут поступила команда - подводной лодке принять участие в начавшихся масштабных морских маневрах под названием «Океан». Ночью лодка всплыла, приняла с корабля запас продовольствия, средства регенерации воздуха, газеты, журналы, кинофильмы и письма от родных. Капитан I ранга В.Б. Бессонов повел лодку в указанный район. Вечером 8 апреля в 22 часа 30 минут на глубине140 метровпо корабельной трансляции раздался голос вахтенного инженера-механика: «Аварийная тревога! Пожар в срединном отсеке в районе пульта управления реакторами!».
Команда героически боролась с аварией: подводники совершили подвиг, заглушив работу атомных реакторов ценой своей жизни.
Лодка всплыла, но переборка между седьмым и восьмым отсеками раскалилась, по кабельным трассам и через сальники линий валов интенсивно поступал ядовитый дым, и находившиеся в восьмом отсеке моряки вынуждены были включиться в изолирующие дыхательные аппараты ИДА-59 и изолирующие противогазы ИП-46. Но этих аппаратов хватило не на всех, так как по существующему расписанию ими обеспечивались только люди, находившиеся в отсеке по боевой тревоге.
Когда капитан медицинской службы А.М. Соловей, увидел, что его пациент погибает от удушья, он снял с себя маску собственного дыхательного аппарата и надел ее на больного. Тот запротестовал, но Арсений Мефодиевич остановил его: «Я обязан тебя спасти. Я тебя прооперировал и отвечаю за твою жизнь. А за меня не беспокойся, знаю, что надо делать...».
Он попытался выбраться, прикрывшись подушкой, но через несколько минут погиб. Героический поступок врача в отсеке видели несколько подводников, которым довелось остаться в живых и быть спасенными.
Капитан медицинской службы Арсений Мефодиевич Соловей посмертно награжден орденом Красного Знамени. Именем врача-героя названа одна из улиц в гарнизоне, откуда он ушел в свой последний поход.
Его подвигу выпускник Военно-морской медицинской академии, член Союза писателей СССР А. М. Соколовский посвятил поэму. Сегодня мы предлагаем ее в сокращенном варианте читателям газеты. Пусть как можно больше курсантов и слушателей, воспитанников, сотрудников академии знают и помнят о подвиге врача-подводника Арсения Соловья.
«Он был нужней, чем я…»
А.М. Соколовский
…И в этот самый час пожар случился на подводной лодке. Как в ночь из-за угла удар. Дым раздирал глаза и глотки. «Центральный? Говорит «второй», - Доклад предельно сжат и чёток. – У нас огонь, вступили в бой пожарные расчёты». Люк намертво задраен. Отрезанный от всех, вмиг стал передним краем трагический отсек. Гремит динамик: «ИПы немедленно надеть». Ни крика, и ни всхлипа. В секундах – жизнь и смерть. Как дзот, врагами окружённый, соседней помощи лишённый, угарной гадостью давясь, отсек лишь ниткой телефонной ещё поддерживает связь. Суровый кодекс помнит флот: пускай отсек погибнет даже, но, как Матросов, он спасёт жизнь корабля и экипажа. Трубопроводы и приборы, которыми отсек набит, как будто своды и опоры, на сталактите сталактит, - как будто в мрачном тесном гроте. А люди в плотных масках вроде придонных пучеглазых рыб… Прорвался чей-то слабый хрип и заглушил команды властно. Как в тучах лунное пятно, светлело призрачно, неясно обычное лицо. Одно. Лицо скривила боль-гримаса. По-рыбьи воздух ловит рот. Кто это без противогаза? Как это вышло? Где просчёт? Не обнаружишь здесь ошибки. Беспечность не виновна тут. Бывают горестные сшибки непредусмотренных минут. незримо, как гормоны – тело. И по утрам глотая кофе, не вспоминаешь ты о том, как выпил доктор Петтенкофер холерный яд одним глотком. Не ради славы и рекламы, а для спасения людей, хоть чернота могильной ямы дохнула смрадностью своей. А молодой Леон Орбели: Гнёт барокамер, не робея, он испытал, себя лишив остатка воздуха сознанье сознательно терял, не зная о том, останется ли жив… Перед глазами в ряд встают врачи, презревшие уют, бросавшие себя под пули бацилл всех рангов и мастей, под пилорамный рот акулий, кинжалы жал поганых змей. Их имена ты помяни. А я с уверенностью твёрдой Скажу: «И ты такого сорта, Такой закваски, как они»… Опять отсек. Он атом в мире. Всей, всей толщью вод, Всей мощью мира сжат он. Но борется. Живёт. Сердца людей в тревоге расщепляются, как атом. Трудна борьба рассудка и души. Кто победит? – Судьбе небезразлично. Сам, Человек, дилемму разреши как неделимая на части личность! Моряк. Такой могучий и большой, подобен был ослабшему ребёнку. | Всего лишь пять часов назад моряк, внезапной болью скручен, под скальпель неотложно взят, спасен от смерти неминучей. Затем, заштопан и зашит, уложен был, как надлежит, на койку – и его не трогай! Но вдруг – пожарная тревога. Возврат в родной отсек закрыт. А он – сверхштатный здесь, он – лишний. Ему защиты – маски нет. Центральный пост – ты наш всевышний! Какой ты можешь дать совет? Молчит, молчит, молчит Центральный… секунду, а казалось год. Динамик вдруг вздохнул печально и тут же вздох прервал… но вот шаги во тьме – стук гулкий, быстрый. Очки сверкнули, словно искры. Склонился врач над узкой койкой, сказал больному: «Ты – орёл, под скальпелем держался бойко, но всё ж силёнок не обрёл. А я могу быка любого свалить, как муху, на ковёр». Шутливый тон. Простое слово. Минуту длился разговор… Беседу прерывать неловко, но мы прервём. Шутливый тон – Всего лишь светомаскировка. Сорвём её. Шутливый тон – всего лишь дымовой заслон борьбы жестокой, не на шутку, между велением души и трезвым голосом рассудка. Рассудок говорит: Рукой, ему казавшейся чужой, он отводил противогаз в сторонку. Просвечивала из набухших глаз мольба уже тускнеющего взгляда: «Не надо, доктор, я прошу, не надо. Он – Ваш. Он Вам нужнее. Он для Вас». Но непреклонность прозвучала снова: «Я – старший здесь, не надо лишних фраз». И доктор снял с себя и на больного надел спасательный противогаз… … Как будто бы отяжелела лодка. Шла грузно курсом на родной причал. Прикрыв глаза надвинутой пилоткой, угрюмо, скорбно командир молчал. И в круглом срезе перископной линзы средь чёрных волн, бегущих клокоча. Он видел, видел, как живые, близко, смешливые всегда глаза Врача. Что неразумно в жизни? Что разумно? Ему, наверно, было там видней. Лишь бормотал, не пряча слёзы, трюмный: «Он был нужней, чем я, Он был нужней». | «Минутку! Остановись! Ну, не спеши! Ты хочешь свой противогаз отдать больному? Благородно. Тебя прославят – и не раз. Но помни – окись углерода! Ты – человек, учёный, врач, не будь по-глупому горяч. Ты не Геракл и не Ахилл – обычны сердце и сосуды, и ты мифического чуда не ожидай, не хватит сил. Там у тебя, под плексигласом, в каютке крохотной твоей два фото. Слышишь! Громогласно зовут: «Ты – наш, нам всех родней». Жена, ещё совсем девчонка, вчера окончившая вуз. А рядом – толстый карапуз, протягивающий ручонки… Пусть некрасив, жесток вопрос, - его вонзят под сердце люди: «На лодке в час смертельных гроз нужнее ты или матрос? Кому скорей замена будет? Ответь как зрелый муж, всерьёз!». Душа вступает в спор: «Всё так, всё достоверно и разумно. Рассудок убеждать мастак. Но всё же тот парнишка трюмный тобой спасён, трудом твоим и стал тебе уже родным. Ты клятву Гиппократа вслух не произносишь то и дело, но твой она питает дух
|
